Контакты
Главная / Сайдинг

Валентность глагола в немецком языке. Лингвистический энциклопедический словарь

Впервые ввёл это понятие С. Д. Кацнельсон (1948). Л. Теньер, введший термин «валентность» в западноевропейское языкознание для обозначения сочета­е­мо­сти , относил его только к глаголу и определял валентность как число актантов , которые может присоединять глагол. Он различал глаголы авалентные (безличные: «Светает»), одно­ва­лент­ные (непереходные: «Пётр спит»), двухвалентные (переходные: «Пётр читает книгу»), трёхвалентные («Он даёт книгу брату») и описывал средства изменения глагольной валент­но­сти (залог , возвратная форма, каузативная конструкция, лексические глагольные па́ры типа «идти» ↔ «посылать»). В этой трактовке понятие валентности сопоставимо с восходящим к логике предикатов понятием об одно-, двух- или трёхместных предикатах и связано с вербо­центри­че­ской теорией предложения .

В советском языкознании развивается более широкое понимание валентности как общей сочета­тель­ной способности слов (Кацнельсон) и единиц иных уровней . Различаются специ­фич­ные для каждого языка сочетательные потенции частей речи , отражающие грамматические законо­мер­но­сти сочетаемости слов (например, в русском языке существи­тель­ные шире сочета­ют­ся с наречием , чем во французском языке), и лексические валентности, связанная с семан­ти­кой слова. Характеристики лексической валентности, определяющие её реализацию:

Общий тип валентности: активная валентность (способность слова присоединять зависи­мый элемент)​/​пассивная валентность (способность слова присоединяться к господ­ству­ю­ще­му компоненту сочетания).

Облигаторность валентности: обязательная​/​факультативная валентность (понятие, соот­но­си­мое с сильным и слабым управлением). Слово открывает в предложении ряд позиций, из которых одни заполняются обязательно, другие - нет. Во фразе «Пётр взял книгу из шкафа» «книгу» - обязательная валентность, «из шкафа» - факультативная. Обязательной актив­ной валентностью обладают глаголы неполной предикации («иметь», «ставить», «давать», «делать», «держать», «находиться» и др.) и их узкие синонимы («представить», «оказать», «осуществить» и др.). Среди существительных обязательную валентность имеют имена действия («приезд отца»), качества («красота пейзажа»), относи­тель­ные («отец Марии»), категориальные («тип», «пример», «резуль­тат»), параметрические («происхож­де­ние языка», «высота дома», «цвет платья») и др. Отсутствие зависимого компонента может свиде­тель­ство­вать об изменении значения слова : расширении («любить красоту»), сужении [«пришёл отец» (данной семьи)] или переносе («взять высоту» - «гору»). С валентностью связаны возможности редукции словосочетания . Валентность может преобра­зо­вы­вать­ся также в опреде­лён­ных условиях контекста : например, слово «начало» может утрачивать обяза­тель­ную объектную валентность в условиях анафоры (см. Анафорическое отноше­ние) («Прочи­тать рассказ от начала до конца»), а слово «глаз» получает обяза­тель­ную определи­тель­ную валент­ность во фразе «У неё голубые глаза».

Число валентностей, например одно-, двух-, трёхвалентные глаголы.

Синтаксическая функция дополняющего члена: например, при глаголе может быть обяза­тель­ной валент­но­стью субъект­ная («Пётр спит»), объект­ная («Он держит ручку»), обстоя­тель­ствен­ная («Он проживает в Москве»), предика­тив­ная («Он стал врачом»).

Форма дополняющего члена (часть речи, слово или предложение, форма связи), ср.: «Я знаю это», «Я знаю этого чело­ве­ка» и «Я знаю, что он пришёл»; «Он показал мне свой дом» и «Он показал на дом».

Категориальная семантика слова, реализующего валентность (для глаголов, напри­мер, важны такие семантические катего­рии субъекта и объекта, как одушевлённость​/​неоду­шев­лён­ность , конкретность​/​абстрактность, счисляемость​/​несчи­сля­е­мость и др.).

Любое качественное и количественное изменение валентности слова может свиде­тель­ство­вать о сдвиге в его значении.

  • Кацнельсон С. Д., О грамматической категории, «Вестник ЛГУ», 1948, № 2;
  • Абрамов Б. А., Синтаксические потенции глагола, НДВШ. ФН, 1966, № 3;
  • Степанова М. Д., Хельбиг Г., Части речи и проблема валентности в современном немецком языке, М., 1978;
  • Теньер Л., Основы структурного синтаксиса, пер. с франц., М., 1988;
  • Busse W., Klasse, Transitivität, Valenz, Münch., 1974.

Валентность ‒ способность слова сочетаться в тексте с другой языковой единицей, прежде всего с другим словом. Термин был введен в лингвистику Л. Теньером и А. В. де Гроотом и первоначально применялся только по отношению к глаголам. Например, глагол просить предполагает, что при нем могут быть указаны проситель (тот, кто просит), предмет просьбы (то, о чем или что просят) и адресат просьбы (тот, кого или у кого просят). Поэтому говорят, что глагол просить трехвалентен (кто? кого? о чем?); (ср.: герцог просил короля о милосердии ). Множество валентностей глагола образует его валентную структуру. Валентности, как принято говорить, «заполняются»; заполнители валентностей слова называются его актантами. В принципе слово может быть валентно не только на другое слово, но и на словосочетание или даже предложение (ср.: просить помиловать всех родственников илипросить, чтобы он помиловал всех родственников казненного ).

Валентности обычно упорядочиваются по номерам: первой называется субъектная, второй – валентность прямого объекта, последующий порядок более свободен. Однако в случае, если «каноническая» первая или вторая валентность у слова отсутствует, ее номер переходит к валентности, следующей по порядку; так, у глагола смеяться первой будет валентность субъекта (кто? смеется ), а второй – валентность косвенного объекта, выражающего стимул к смеху (над кем?/чем? смеется ).

Вначале, когда термин валентность только входил в лингвистическую терминологию, он применялся к описанию поверхностных, синтаксических связей глагола. В целом в мировой лингвистике, где термин валентная структура используется не очень широко (ср.: конкурирующий терминаргументная структура ), такое понимание в основном сохранилось до сих пор, однако в традиции Московской семантической школы понятие валентности получило значительное развитие.

Во-первых, в рамках этой теории считается, что обязательные связи, подобные глагольным, присущи и другим частям речи – в частности, прилагательным (ср.: сердитый кто? на кого? за что? – Вернулся Коля, сердитый на меня за то, что я опоздал ) и существительным (сестра кого? – Германа ).

Во-вторых, ввиду того, что синтаксические связи, свойственные слову, могут быть и не обязательными (в особенности это характерно для глаголов, способных синтаксически подчинять разного рода факультативные обстоятельства – времени, места, причины, сравните: вернулся вечером/ с подругой/из-за плохой погоды и т.д.), было введено понятие факультативной валентности .

В-третьих, стало ясно, что синтаксические отношения слова определяются его семантикой. Слово, обладающее синтаксическими валентностями, всегда соотносится с ситуацией, имеющей некоторый набор обязательных участников. Эти участники выражаются при слове поверхностно, заполняя синтаксические валентности – тем самым синтаксические валентности эксплицируют те семантические отношения, которые связывают имя ситуации и имена ее участников. Отсюда следует, что можно говорить не только о синтаксических, но и о семантических валентностях слова.

Принято различать семантическую валентность (лексическую /семантико-логическую ) и синтаксическую валентность (грамматическую ) или ее уровни.

Первая основана на понятийном содержании, вытекает из лексического значения слова и представлена предикатным словом с открытыми им позициями. Именно на этом уровне члены, заполняющие открытые позиции, называются аргументами (семантическими актантами), а вся структура – предикатно-apгументной.

Синтаксическaя валентность представляет собой совокупность и свойства потенциально возможных при слове синтаксических связей, набор и условия реализации синтаксических связей. На уровне синтаксической валентности аргументы соответствуют синтаксическим актантам. У Л. Теньера термин актант используется для обоих уровней. Несмотря на существование различных точек зрения на сущность теории валентности, большинство ученых признает понятие валентности главным образом принадлежащим семантическому уровню.

Семантические валентности соответствуют обязательным переменным в толковании слова. Эти переменные возникают в толковании как «наследники» семантических валентностей более простых предикатов, входящих в толкование. Сравните: строитель = ‘тот, кто строит’; предикат строить двухвалентен (кто? строит что?) – производное от него отпредикатное имя строитель само заполняет его первую, субъектную валентность и сохраняет объектную (ср.: строить метро – строители метро ).

В отличие от синтаксических, семантические валентности оказываются семантически наполненными и различаются уже не просто по номерам, а по типу выражаемого смыслового отношения и, тем самым, представляются аналогом семантических ролей. В то же время число семантических ролей варьируется в пределах десятка – тогда как в ставшей классической книге Ю. Д. Апресяна «Лексическая семантика» различается 25 типов семантических валентностей, среди которых валентности субъекта (поезд движется ), контрагента (защищаться от спаниеля ), реципиента (давать детям ), адресата (информировать президент а), результата (превращаться в воду ), периода (отпуск на два месяца ), количества (больше на метр ) и другие. Подобный список может содержать и более дробную классификацию типов валентностей – степень дробности в данном случае ограничена следующим условием: близкие по смыслу валентности считаются различными, если они встречаются в составе валентной структуры одного слова. Таковы, например, валентность инструмента и средства (писать гусиным пером черной тушью ), контрагента и посредника (покупать у фирмы через агент а) и другие.

http://www.krugosvet.ru/enc/lingvistika/valentnost

▲ Наверх

Единство той или иной категории обусловлено не способом выражения, а общим грамматическим значением.

Так, формы существительных: столу, стене, пути , хотя и имеют разное оформление аффикса: -у, -э, -и , т.е. разную грамматическую форму, но объединены общим значением дательного падежа существительного; так же и такие разно оформленные видовые пары глаголов, как достигать – достичь; нарезать – нарезать; делать – сделать; толкать – толкнуть; решать – решить; посылать – послать; брать – взять.

Хотя в каждой паре они и оформлены разными способами различения, но объединяются независимо от этого в две категории: первые глаголы в каждой паре – несовершенный вид, вторые – совершенный.

Категории в грамматике могут быть более широкие, например, части речи, и более узкие, например явления внутренней группировки в пределах той или иной части речи: в существительных – категория числа, грамматические категории собирательности, абстрактности, вещественности и т.п., в пределах глагола – категории залога, вида и так далее.

Следовательно, термины грамматическая форма/грамматические формы и грамматическая категория/грамматические категории не следует смешивать.

Грамматическая форма связана со способом выражения: это соотношение грамматического значения и грамматического способа выражения этого значения в их единстве.

Грамматическая категория не связана с определенным или данным способом грамматического выражения, но это не значит, что грамматическая категория – область понятий, логики и стоит вне языка, может быть «надъязыковой», общей всем языкам. Наоборот, грамматическая категория только тогда факт языка (а иным она быть не может), если она в языке выражена грамматически, т.е. опять же теми или иными грамматическими способами, но одним или разными – для грамматической категории не существенно.

Несоответствие грамматических категорий в разных языках – лучшее свидетельство специфичности подбора грамматических категорий в каждом языке.

Так, категория определенности и неопределенности, очень существенная для грамматики романо-германских языков и отчетливо выраженная в этих языках различием определенных и неопределенных артиклей, отсутствует в русском языке, но это не значит, что русские не могут иметь в сознании этих значений, – они только выражают их обычно лексически (т.е. особыми словами, например местоимениями этот, тот и т.д. для определенности и какой-то, некий и т.д. для неопределенности). Употребление числительных один, одна, одно, одни тоже может служить в русском выражением неопределенности (как артикль un во французском, еin в немецком и т.д.); в северных русских говорах, наоборот, для выражения определенности употребляется местоименная частица: тот, та, то, те после слова (дом-тот, изба-та, окно-то, грибки-те и т.п.).

Особый всесторонне окончательный вид сомалийского языка, выраженный повтором fen-fen от глагола fen ‘глодать’, по-русски мы переводим: ‘обгладывать со всех сторон, до конца’, где то, что для сомалийского языка (грамматическое значение вида) выражено грамматическим способом повтора, по-русски передается лексически, словами: ‘со всех сторон’, ‘до конца’, тем самым такая видовая категория свойственна сомалийскому языку и несвойственна русскому.

Значение «двойственности» в одних языках имеет узаконенное грамматическое выражение формами двойственного числа (старославянский, древнегреческий, санскрит, древнерусский, литовский), в других же языках, где нет категории двойственного числа, то же самое может быть выражено сочетанием числительных со значением ‘два’, ‘двое’ и соответствующих существительных.

Привычное для русских различение категории одушевленности и неодушевленности существительных, проявляющееся в винительном падеже множественного числа (Я вижу концы – Я вижу отцов; Я вижу точки – Я вижу дочек; Я вижу зрелища – Я вижу чудовищ ), а для мужского рода и в единственном числе (Я вижу конец – Я вижу отца ), необычно для иных европейских языков (равно как и различение категории глагольного вида, даже рода существительных не знает английский язык и все тюркские).

Количество однородных категорий очень различно в разных языках; так, например, в языках, имеющих склонение, количество падежей может колебаться от 3 (арабский), 4 (немецкий), 6 (русский) до 15 (эстонский) и более (некоторые дагестанские языки).

Даже в тех случаях, когда как будто бы между языками есть соответствие в отношении наличия тех или иных падежей, то их функции могут быть очень различными. Так, по-русски мы скажем Пошел за дровами (твор. п. с предлогом), а в казахском это же самое передается как Отынга барды (где отынга – дат. п.).

Сочетание более широких и более узких категорий в каждом языке может быть также особым и своеобразным. Так, для русской грамматики привычно, что имена, а также причастия склоняются (т.е. изменяются по падежам и числам), а глаголы спрягаются (т.е. изменяются по лицам и числам), но в ряде языков, например в тюркских, угро-финских, самодийских и других, имена могут изменяться по лицам, сравните, в казахском: эке-м ‘моя мать’, эке-н ‘твоя мать’, эке-си ‘его мать’ – это, конечно, не спряжение, а присоединение аффикса притяжательности; наоборот, в латинском языке форма герундия склонялась.

В пределах развития одного и того же языка может не только меняться наличие и количество категорий, но та же категория благодаря наличию или отсутствию тех или иных связанных с ней и противопоставленных категорий может менять характер своего грамматического значения; так, категория единственного числа гораздо реляционнее в тех языках, где есть только противопоставление единственного и множественного числа, чем в тех, где есть еще двойственное, а тем более особое тройственное число; в этих случаях любая категория числа гораздо деривационнее, т.е. имеет меньшую степень грамматической абстракции.

Значение множественности в формах множественного числа – грамматическое, выраженное грамматическим способом, в собирательных же именах множественность – факт лексического значения, выраженный основой, тогда как грамматический способ показывает единственное число.

А. А. Реформатский. Введение в языковедение

▲ Наверх

ГРАММАТИЧЕСКИЕ ЗНАЧЕНИЯ СЛОВ И МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ.
ГРАММАТИЧЕСКИЕ ЗНАЧЕНИЯ

Язык как коммуникативная система обеспечивает передачу информации различного рода. Это и информация о предметах, явлениях, положениях дел во внешней дествительности, и информация о субъективных актах когнитивной (познавательной) деятельности и личных переживаниях говорящего, и информация служебного характера, касающаяся используемых способов построения связной речи и особенностей поведения в ней употребляемых языковых единиц и их вариантов.

Передачу служебной информации берут на себя грамматические средства, в том числе и морфологические.

В традиционной лингвистике принято разграничивать в содержательной структуре слова значения лексические и значения грамматические. Первые обычно характеризуют как вещественные, конкретные, а вторые как формальные, абстрактные.

Иногда предлагается квалифицировать грамматические значения (в отличие от лексических) как обязательные. Так, в русском языке для любого существительного обязательно выражение значений предметности, числа, падежа, а в единственном числе и рода. Но и этот критерий не абсолютен. В одном и том же языке одно и то же значение может быть передано в одних случаях грамматически, в других лексически, в третьих остаться невыраженным.

Поэтому можно просто исходить из того, что лексические значения выражаются знаменательными словами, формообразующими основами знаменательных слов, корневыми морфемами знаменательных слов. Носителями же грамматических значений выступают используемые в формообразовании слов аффиксальные морфемы, служебные слова, морфологические операции типа значащих чередований фонем и т.п. Но многие из этих средств используются также в словоообразовании, т.е. в процессах построения новых лексических единиц (например, суффикс -ск- в университетский , префикс при - в пригород ). Такого рода факты затрудняют разграничение лексических и грамматических значений.

  • затрагивают их функции в речи, отношения между словами в предложении или словосочетании ‒ синтагматическое /реляционное значение;
  • фиксируют принадлежность данного слова к той или иной части речи ‒ частеречное значение ;
  • характеризуют отношения между их формобразовательными вариантами в рамках парадигмы каждого данного слова ‒ морфологическое значение ;
  • соотносят между собой в рамках одного словообразовательного поля однокорневые слова и прежде всего слово производное со словом мотивирующим ‒ словообразовательное/деривационное значение .

В данном разделе предметом разговора являются прежде всего собственно морфологические значения, элементарные значения словоформ многоформенных слов. Они могут:

  • иметь референциальный характер (т.е. относить данную словоформу к какому-то внеязыковому моменту). Так, например, значение единственного числа имени существительного в принципе опирается на идею единичности данного предмета;
  • характеризоваться конкретной коммуникативно-ситуационной соотнесенностью. Так, значение первого лица предполагает указание на говорящего как активного участника данного коммуникативного акта;
  • указывать на характер структурно-синтаксических отношений между словами внутри предложения. Таково, например, значение винительного падежа имени существительного;
  • служить основой для классификации слов внутри одной части речи. Таково, в принципе, значение среднего рода имени существительного.

Грамматические категории слов. Элементарные грамматические значения даны в противопоставлениях друг другу. Так, в немецком языке противопоставлены друг другу значения четырех падежей (им., род., дат., вин.); в английском языке систему оппозиций образуют 16 временных форм глагола. Система падежных противопоставлений образует грамматическую категорию падежа. Система противопоставлений значений временных форм образует грамматическую категорию времени.

Но элементарные грамматические значения в рамках грамматических категорий противопоставлены не сами по себе. Семиотический подход к языковым единицам предполагает, что нет языковых значений самих по себе, как и нет языковых форм, которые были бы лишены значений. О грамматическом значении можно говорить лишь тогда, когда в данном языке имеется регулярно с ним соотносимый экспонент, т.е. формальный показатель грамматического значения. Таких показателей для одного и того же значения может быть несколько.

Единство грамматического значения и соотносимого с ним стандартного формального показателя образует двухстороннюю языковую единицу, грамматический знак, которому в отечественной лингвистике (А. В. Бондарко и др.) было присвоено имя граммемы . Это понятие близко к понятиям формальной категории у А. М. Пешковского и категориальной формы у А. И. Смирницкого. Его эквивалентами являются понятия разряда грамматической категории , частной грамматической категории и грамматической формы .

Соответственно и грамматическая категория слова (морфологическая категория) представляет собой не просто систему оппозиций элементарных грамматических значений, а систему противопоставлений граммем как двустороних сущностей, обладающих каждая своим означаемым и своим означающим (или стандартным набором означающих). Надо отметить, что если нет подобного противопоставления граммем определенного вида в данном языке, то нет и соответствующей грамматической категории. Так, например, не приходится говорить о категории падежа во французском, испанском или итальянском языках.

Наборы граммем и грамматических категорий слов определенных частей речи неодинаковы от языка к языку. Так, немецкие и английские имена существительные обладают категориями числа, падежа и соотнесенности (внутри которой противопоставлены граммемы несоотнесенности, неопределенной соотнесенности и определенной соотнесености), но в английском отсутствует категория рода. В ходе исторического развития данного языка инвентари грамматических категорий слов и различаемых в них граммем могут испытывать изменения. Так, категория соотнесенности имен существительных в германских и романских языках формировалась в тот исторический период, когда эти языки уже обладали письменностью. Современные славянские и германские языки не сохранили граммему двойственного числа, входившую в формообразовательную парадигму праиндоевропейского глагола.

http://homepages.tversu.ru/~ips/LingFak1.htm#2

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

хорошую работу на сайт">

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ

ГОУ ВПО ПЕНЗЕНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ФАКУЛЬТЕТ ЕСТЕСТВЕННЫХ НАУК, НАНОТЕХНОЛОГИЙ И РАДИОЭЛЕКТРОНИКИ

КАФЕДРА РОМАНО-ГЕРМАНСКОЙ ФИЛОЛОГИИ

Курсовая работа

По дисциплине «теория грамматики немецкого языка»

ВАЛЕНТНОСТЬ ГЛАГОЛА В НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКЕ

ВВЕДЕН ИЕ

I ОПРЕДЕЛЕНИЕ ВАЛЕНТНОСТИ

1.1. Развитие понятия категории валентности

1.2. Исторический аспект проблемы «валентность»

2.1Вербоцентрическая теория предложения

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Введение

Темой данной курсовой работы является рассмотрение валентности глагола в немецком языке. Всестороннее изучение слова как основной единицы языковой системы является важной задачей современной лингвистики. Большую роль в решении этой задачи играет семантическая теория валентности, которая продолжает оставаться одним из актуальных направлений современной лингвистики. За период своего существования теория валентности оформилась в одно из важнейших направлений современного синтаксиса, которое вносит вклад в исследование плана содержания и плана выражения в языке, в изучение сочетаемости слов и структуры предложения, прежде всего применительно к глагольной лексике. В настоящее время достигнуты определенные результаты в разработке понятийного аппарата данной теории, в частности в определении принципов валентностной классификации глаголов, в выявлении соотношения валентности и значения глагола, в выделении семантических типов актантов и распространителей (Кацнельсон 1986, Кибардина 1988, Москальская 1981, Долинина 1977, Степанова, Хельбиг 1978, Теньер 1988, Филичева 1969, Admoni 1986, Schippan 1972, Engel 1988). В то же время до сих пор спорными остаются такие вопросы теории валентности как разграничение актантов и свободных распространителей, обязательных и факультативных актантов, соотношение категорий теории валентности с категориями традиционной грамматики. Недостаточно изучены проблемы соотношения валентности и словообразовательных средств, особенности реализации валентности в разных типах предложений и др.

Цель нашей работы - изучить валентность глагола в немецком языке в исследованиях отечественных и зарубежных лингвистов. Для достижения поставленной нами цели необходимо решить следующие задачи:

Определить понятие валентности в ее развитии;

Определить исторический аспект проблемы «валентность»;

Рассмотреть валентностные свойства глаголов, исходя из современного состояния развития семантической теории валентности;

Выявить роль глагола в семантической и структурной организации модели предложения.

Предметом исследования послужили глаголы.

Объектом исследования являются категории валентности.

При анализе фактического материала применялись семантическая интерпретации, описательный, моделированный и сопоставительный методы.

В соответствии с поставленными задачами работа состоит из введения, двух глав и заключения.

Во введении дается обоснование темы исследования, раскрывается ее актуальность, формируется цель, задачи, определяется метод, с помощью которого производилось исследование.

В первой главе определяется понятие валентность и обозначаются основные проблемы ее исследования.

Во второй главе более подробно рассматривается вербоцентрическая теория предложения, а также роль глагола в семантической и структурной организации модели предложения.

В заключении делаются выводы по результатам проведенного исследования.

I ОПРЕДЕЛЕНИЕ ВАЛЕНТНОСТИ

1.1 Развитие понятия категории валентности

Понятие «валентность» появилось в лингвистике сравнительно недавно, но свое распространение оно получило лишь в последние 50 лет - прежде всего под влиянием грамматики зависимостей Л. Теньера. Принято считать, что это понятие в современную лингвистику ввёл французский учёный Л. Теньер, хотя истоки данного понятия, по-видимому, нужно искать ещё в античные времена. Известен один представитель Александрийской школы Аполлоний Дискол, описавший синтаксис греческого языка. «Одним из основных вопросов синтаксиса Аполлония является учение о сочетаемости слов. Он указывает на свойство слов присоединяться к словам других классов, в результате чего создаются самостоятельные предложения» .

Наиболее полно данное понятие начало исследоваться лишь в XX в., хотя сам термин «валентность» не нашел своего широкого распространения в начале XX в. Вместо него использовались такие термины как: односторонне-несамостоятельные («абсолютные»), двусторонне-несамостоятельные («относительные») и трехсторонне-несамостоятельные предикаты. У И.В. Мейнера. О. Бехагель и И.X. Хейзе для выражения валентных характеристик глагола пользовались такими терминами, как: абсолютные и относительные глаголы. «К абсолютным (т.е. субъектным) глаголам принадлежат такие, которые кроме субъекта не нуждаются в других дополняющих словах, для того чтобы предложение было грамматически законченным (например, Eг schwimmt, Er raucht…). К относительным (т.е. объектным) глаголам относятся, наоборот, такие, которые требуют кроме субъекта по меньшей мере еще одно дополняющее слово, что позволит образовать грамматически законченное и правильное предложение (например: Er erwartet, Er legt...)» . В советском языкознании развивалась идея сильного и слабого управления. Таким образом, данное понятие начало развиваться задолго до Л. Теньера в трудах различных лингвистов, но развитие было скорее хаотичных, несистематическим. Многие языковеды выражали данную идею имплицитно, не понимая, что валентными свойствами обладают все уровни языка и практически все грамматико-семантические группы. Лишь К. Бюлер выразил идею о валентности эксплицитным образом. Этим он предопределил развитие общей теории валентности и осознал, что «слова определенного класса слов могут иметь в своем окружении одну или несколько открытых позиций, которые должны быть заполнены словами других определенных классов» . Но эти общие замечания в дальнейшем не получили развития и так и остались лишь идеями, хотя и очень дальновидными, поэтому надо отдать должное лингвистам 40-х и 50-х гг. ХХ в., которые начинают систематическую разработку понятия «валентность» (Л. Теньер и С.Д. Кацнельсон). Термин «валентность» связывают прежде всего с именем французского лингвиста Л. Теньером. Под «валентностью» он понимал возможность глагола «притягивать к себе большее или меньшее число актантов в зависимости от большего или меньшего количества крючков, которыми он обладает, чтобы удерживать эти актанты при себе» . Понятие «валентность» он соотносил только лишь с глаголом и в связи с этим по числу актантов он различал авалентные (безличные), моновалентные (непереходные), дивалентные (переходные) и тривалентные глаголы. Его теория является вербоцентрической, поскольку речь идет о «глагольном узле» предложения, находящемся «в центре большинства европейских языков». «Глагольный узел», как и действие в драме, включает процесс, (обычно) актеров и сопутствующие обстоятельства (circonstants), при которых протекает процесс. Актерам во фразе соответствуют «соучастники» (les actants - актанты): это - живые существа или предметы, принимающие участие в процессе . С точки зрения теории Л. Теньера, актанты в семантическом плане являются обязательными членами предложения, а сирконстанты - необязательныеми членами предложения. Кроме того, Л. Теньер осознал, что между объём и содержанием в семантике отдельного слова существует обратная пропорциональность. Чем шире объём отдельно взятого понятия, тем уже его содержание, и, наоборот, чем уже объём, тем шире содержание. Чем более четко происходит актуализация слова в предложении, тем шире становится его содержание, т.е. совокупность признаков. Это можно проиллюстрировать на следующем примере: глагол «bellen» обладает очень ограниченной семантикой 1-го актанта. Во-первых, это может быть собака, например: Der Jagdhund bellt. Во-вторых, это может быть одушевленный предмет, о котором можно сказать, что они кашляют, например: Der Patient bellt ganz schon. Семантика глагола ограничивает объём, но расширяет содержание понятия, поэтому он может употребляться только с ограниченным числом и типом актантов. Здесь можно заметить истоки концепции о существовании различных уровней валентности.

Итак, можно сказать, что в сфере валентности Л. Теньер правильно поставил задачу, наметил типологический анализ явления, но не дал углубленного осмысления вопроса. В дальнейшем теория валентности стала разрабатываться многими ведущими лингвистами современности. При этом высокий интерес к данной проблеме обозначил ряд проблем. Так существование в ряде языков безличных местоимений поставило вопрос о различении формально-синтаксической и семантической валентности. Было установлено, что валентность свойственна не только глаголу, но и другим частям речи. Далее, если Л. Теньер ограничивал понимание валентности лишь количественной стороной, т.е. числом актантов при глаголе, то впоследствии начали обращать большее внимание на ее качественный аспект: морфологические, конструктивные, семантические особенности главного и зависимого компонентов. При разработке проблемы адвербиальной валентности временных форм наряду с актантами, приходится признавать наличие обязательных сирконстантов. Это стало причиной того, что начал разрабатываться вопрос об обязательной и факультативной валентности. Здесь теория валентности сомкнулась с разрабатываемой в русской синтаксической науке проблемой сильного и слабого управления. Можно заключить, что Л. Теньер открыл для науки данную проблематику, изложил ряд важных и тонких наблюдений, но идей этого великого лингвиста предопределили в течение некоторого времени одностороннее применение понятия «валентность» в западноевропейском языкознании. Данное понятие связывалось только лишь с «глагольным узлом». Так Х. Бринкман и И. Эрбен исходят из вербоцентрической модели при описании моделей предложения. Х. Бринкман считает, что глагол определяет, «сколько позиций в предложении должны (или могут) быть заняты» и выявляет тем самым определенную иерархию в предложении. Под валентностью X. Бринкман понимает «способность глагола требовать заполнения других позиций в предложении», а сами «позиции, открытые для соответствующих отношений», «партнерами» (Mitspieler). Как и Л. Теньер, X. Бринкман считает, что глагол определяет, «сколько позиций в предложении должны (или могут) быть заняты» и выявляет тем самым определенную иерархию в предложении. . X. Бринкман включает в понятие валентности только актанты, но не обстоятельственные слова.

И. Эрбен, как и Л. Теньер валентность глагола сравнивает с «валентностью атома, которая зависит от характера и числа дополняющих слов, появляющихся в положении до и после глагола (im Vor- und Nachfeld des Verbs) и формирующих схему предложения» . На основе этой валентности глагола И. Эрбен разрабатывает свои основные модели немецкого предложения. В валентностные отношения в качестве «дополнений» он включает кроме того предикативы и необходимые обстоятельственные определения.

Особенно широко начинает трактоваться понятие валентность в советском языкознании. Это связано, прежде всего, с работами С.Д. Кацнельсона. Он понимает под валентностью «способность слова определенным образом реализоваться в предложении и вступать в определенные комбинации с другими словами» . Он классифицирует глаголы только не только от числа, но и от вида актантов. Он различал несколько типов валентностей:

1. Общий тип валентности, в котором выделяется активная валентность (способность слова присоединять зависимый элемент) и пассивная валентность (способность слова присоединяться к господствующему компоненту сочетания).

2. Обязательная и факультативная валентность.

3. По числу актантов, как было уже отмечено, глаголы могут быть авалентные, одно-, двух-, трехвалентные.

4. По синтаксической функция дополняющего члена при глаголе может быть обязательная валентность следующих типов, а именно:

Субъектная, например, «Собака спит».

Объектная, например, «Мальчик читает книгу».

Обстоятельственная, например, «Она родом из Перми».

Предикативная, например, «Он стал врачом».

5. По форме дополняющего члена: часть речи, слово или предложение, форма связи. Например, «Я знаю это», «Я знаю этого человека» и «Я знаю, что он пришел». Категориальная семантика слова, реализующего валентность. Для глаголов выделяются такие семантические категории субъекта и объекта, как: одушевленность и неодушевленность, конкретность и абстрактность, исчисляемость и неисчисляемость.

Но в дальнейшем становится ясно, что понятие «валентность» может быть отнесено и к другим частям речи. Валентность начинает трактоваться «как общая сочетательная способность слов и единиц иных уровней. Различаются специфичные для каждого языка сочетательные потенции частей речи, отражающие грамматические закономерности сочетаемости слов и лексическая валентность, связанная с семантикой слова» . Таким же образом рассматривает понятие «валентность» Л.В. де Грот и понимает «ее как показатель ограниченных возможностей употребления одних частей речи по отношению к другим, способности или неспособности слова определяться другим слоном или самому определять другое слово» . Несмотря на то, что С.Д. Кацнельсон и Л.В. де Грот раньше, чем Л. Теньер начали разрабатывать данную идею и именно они впервые осознали тот факт, что валентными характеристиками обладают многие части речи, а не только глагол или существительное. В связи с языковыми барьерами идеи данных лингвистов приобрели меньшую известность. Это стало причиной того, что понятие «валентность» ограничивалось лишь «глагольным узлом». Но вскоре стало ясно, что приписывать валентные характеристики лишь глаголу является не совсем правильным. Стало очевидно, что субъект и объект предложения играют иногда более важную роль, чем глагол. И валентные свойства в скором времени стали приписываться каждой части речи.

1.2 Исторический аспект проблемы «валентность»

В 60-70-е года языковеды начинают осознавать, что понятие «валентность» начинает толковаться слишком широко. Понятие «валентность» начинают приписывать не только частям речи, но и различным уровням языка. М.Д. Степанова, например, начинает различать внутреннюю и внешнюю валентность. Перед учеными встал ряд важных вопросов, которые появились в связи с развитием данного понятия и в связи с тем, что многим понятиям Л. Теньер так и не дал окончательной трактовки:

Первый вопрос связан с трактовкой термина «валентность». Следует ли соотносить понятие «валентность» только с глаголом или также с другими лексико-семантическими группами. Если ответ положительный, то с какими именно группами соотносится «понятие валентность». Возможно ли расширить данное понятие до уровня морфов, слов и предложений, или трактовать его только в узком смысле? Этот вопрос, на первый взгляд, связан с альтернативой: смотря, что брать за основу. Но лингвисты по-разному трактуют термин «валентность», что приводит к размытости данного термина.

Вторая проблема связана с тем, каким образом происходит взаимопроникновение синтаксиса в семантику и семантики в синтаксис с точки зрения теории валентности. М.Д. Степанова обозначает данную проблему так: «сочетаемость валентного и компонентного анализа, т. е. выявление пересекающихся сем в составе сочетающихся слов или непосредственно составляющих их основ» . Частично этот вопрос затрагивается в отдельных работах. Так, Г. Хельбиг отмечает, что «семантическая» валентность обоснована комбинированием отдельных компонентов значения, независимо от того, называют ли их семами, ноэмами, семантическими маркерами или признаками и т. п.» . Данная проблема была замечена и Ю.Д. Апресяном, который пишет, что «семантические валентности вытекают непосредственно из лексического значения слова, характеризующего его как конкретную, отличительную от других лексическую единицу» . Можно согласиться с В. Флемигом, что «особенности значения слов объясняются особенностями заключенных в них дифференциальных признаков. Количество семантических дифференциальных признаков, входящих в значение слова, является основой валентных свойств соответствующего слова, хотя и не тождественно им» .

Третья проблема связана с тем, каким образом находят свое отражение в валентных связях экстралингвистические факторы. В данном случае речь может идти речь о соответствующих связях между явлениями, имеющими индивидуальный характер в зависимости от разного вида условий. Так, Л. Р. Зиндер пишет о том, что лексическая вероятность сочетаемости слов друг с другом «строго говоря, не лингвистическая; она определяется условиями жизни общества и, поэтому является очень изменчивой как территориально, так и во времени» [Зиндер; 1985]. В данном случае интересно сопоставить грамматические и лексические закономерности валентности. Первые в значительной степени обладают устойчивостью в каждом отдельном языке, причем грамматические формы сочетаемых слов в большинстве случаев индивидуальны для каждого данного языка. Лексическая валентность может иметь как универсальный характер, так и быть различной не только в разных языках, но и в одном и том же языке в связи с местом, временем, социальными условиями.

С предыдущей проблемой связан и стилистический аспект валентности. Ясно, что иногда буквальный перевод на русский язык некоторых метафорических сочетаний невозможен, поскольку здесь действуют индивидуальные особенности каждого языка. Например: beiвender Schmerz - жгучая боль (а не кусающая). В данном случае можно сказать, что «язык располагает специальными средствами сочетаемости, обусловленными стилистически. Речь идет о метафорах. Слова обладают собственным значением, непосредственно предметным; стилистическая же значимость метафоры основана на том, что слово употребляется не в своем обычном окружении, а вместо другого слова, которое можно было бы ожидать .

Одним из наиболее важных вопросов для разработки проблемы адвербиальной валентности временных форм глагола является вопрос по разграничению облигаторных и факультативных участников. Л. Теньер ввел понятия «актант и сирконстант». Актанты он представлял в качестве облигаторных соучастников предложения, а сирконстанты в качестве факультативных. Но до сих пор вопрос в лингвистике остается открытым: действительно ли актанты всегда являются в предложении облигаторыми? В некоторых случаях актанты, облигаторные участники с точки зрения Л. Теньера, могут быть факультативными и, наоборот, сирконстанты при определенных условиях могут иметь облигаторный характер. «Облигаторный характер имеют не только субъект, объект и предикат, но также и определенные типы адвербиалий при некоторых глаголах» . «Поэтому предложные группы - если они валентностно связаны с главным членом - также должны быть включены в адекватную модель валентности» . Так, разрабатываемая гипотеза адвербиальной валентности временных форм основывается на том факте, что адвербиалии, выражающие темпоральность, являются обязательными партнёрами на логико-семантическом уровне, или, как их называет М.Д. Степанова, аргументами, которые на уровне синтаксиса соотносятся с актантами. Поэтому вопрос о том, какие члены предложения следует считать актантами глагола в синтаксическом смысле до сих пор остаётся открытым. «Наиболее общий ответ на это достаточно прост: для заполнения открытых позиций при глаголе служат все необходимые (notwendige) члены и только они. Однако такое общее утверждение представляется далеко недостаточным, ибо тогда открытым остается вопрос, о какой необходимости идет речь (коммуникативной, семантической или синтаксической) и как конкретно реализуется эта необходимость» . В конечном итоге речь идет о том, что не были определены критерии разграничения обязательной и факультативной валентности. Эмпирическим путем возможно выявление облигаторных и факультативных актантов лишь на синтаксическом уровне. Например, Л. Вейсгербером и П. Гребе был разработан «метод отчеркивания». Однако при его использовании оказалось, что при выявлении облигаторных участников оказалось «невозможным ограничиться теми из них, которые совершенно необходимы для грамматического состава предложения, ибо таким путем в большинстве случаев можно дойти до самой «основы предложения» старой грамматики. Метод отчеркивания, ориентированный на минимальное содержание, не имеет четких границ и - не касается целого ряда сомнительных случаев» . Более точные результаты дает «тест на элиминирование», разработанный Г. Хельбигом. «Опуская тот или иной член предложения, мы устанавливаем, является ли остаток предложения грамматически правильным или неправильным. Если остаток предложения грамматичен, то элиминированный член предложения не является синтаксически облигаторным; если он неграмматичен, то элиминированный член предложения синтаксически необходим для состава предложения: Тем самым мы получаем не коммуникативный или семантический, а синтаксический минимум» .

«Эти и другие сходные проблемы привели к тому, что в 60-е годы вокруг валентности снова развернулась широкая дискуссия, которая, прежде всего, коснулась центральной проблемы - уровней валентностных отношений и отношений между этими уровнями» .

Не было ясно, к какому уровню относится понятие «валентность» с точки зрения концепции Л. Теньера, к плану выражения или к плану содержания, к уровню синтаксиса или уровню семантики, или является предметом логики отношений. Это проблема была решена в середине 60-х в двух направлениях. Г. Хельбиг и В. Шенкель рассматривали валентность как формальное явление уровня выражения. В. Бондзио и К. Хегер рассматривали же валентность как явление понятийно-универсального характера. В конце концов, данная дискуссия привела к тому, что в языкознании стали выделяться три уровня валентности: логический, семантический и синтаксический уровень.

II. ГЛАГОЛ КАК ГЛАВНЫЙ НОСИТЕЛЬ ВАЛЕНТНОСТИ В ПРЕДЛОЖЕНИИ

2.1 Вербоцентрическая теория предложения

Признание конституирующей роли глагола в предложении отличается от его статуса при классическом анализе предложения, при котором субъектно-предикатные отношения рассматриваются в качестве основы предложения, «ядра предложения»; эти члены предложения не соединены друг с другом ни сочинением, ни подчинением, они взаимосвязаны. Роль глагола как структурного центра предложения отличается также от его роли в коммуникативном содержании предложения, которое не выражается прямо средствами грамматики, поскольку в предложении фактически каждое слово может являться носителем смысла, а субъект и предикат в коммуникативном смысле часто не представляют собой самых существенных членов, например:

Gestern habe ich meinen Freund gesehen.

Если же, напротив, исходить из глагола как центра и опорной точки предложения, то субъект по отношению к другим партнерам глагола утрачивает свое ведущее место и выступает наряду с другими партнерами как партнер, зависимый от глагола. На логико-семантическом уровне партнеры называются аргументами, на синтаксическом уровне -- актантами (соучастниками, дополняющими словами). Согласно вербоцентрической теории предложения именно глагол в функции предиката конституирует предложение, как носитель валентности он предполагает наличие вокруг себя определенных открытых позиций, число и характер которых точно детерминированы и которые могут и должны заполняться актантами. Эти актанты различаются по их роли в качестве членов предложения (субъекта, объекта, обстоятельственного определения и др.) и по принадлежности к разным частям речи (существительное, предложные группы, прилагательные и др.). Такая вербоцентрическая трактовка предложения в общем не нова. Уже Т. Калепки, интерпретируя предложение Раtеr filio librum dat, отрицает в нем наличие такой связи, как: «отец» (носитель), «сын» (цель), «книга» (объект протекающего действия) и считает, что глагол «давать», связан по-особому с каждым из слов: «отец», «сын», «книга» . Глинц также считает, что глагол требует «начальной, конечной точки», служащие для этого «показатели отношений» становятся «слугами» глагола: они заполняют открытые глаголом системные позиции . В большинстве видов грамматических зависимостей глагол по праву занимает первое место в иерархии дерева зависимости (Stammbaum) и в структуре предложения. Так, например, позиционный план предложения (Stellenplan), данный И.Эрбеном, отличается тем, что актанты глагола имеют в нем одинаковый синтаксический статус .

Этой структуре предложения соответствует и структура логических суждений в современной логике отношений, которая в отличие от классического бинарного вычленения субъекта и предиката согласно аристотелевской традиции -- предполагает не только дву-, но и многочленные суждения.

2.2 Валентность глагола и ее роль в семантической и структурной организации модели предложения

Построение предложения, помимо специальных законов синтаксиса зависит от возможности сочетания лексических единиц друг с другом. Поэтому в плане синтагматики особый интерес вызывает проблема валентности, представляющая собой « точку пересечения синтаксиса и лексической семантики» . Понятие валентности в лингвистике еще сравнительно ново, оно получило свое распространение лишь в последние 30 лет - прежде всего под влиянием грамматики зависимостей Л. Теньера.

Валентность, как известно сначала разрабатывалась во французском, а затем и в немецком языкознании по отношению к глаголу, на базе вербоцентрической теории предложения, в то время как отечественные языковеды всегда рассматривали ее в более широком плане. Валентность понималась, как способность глагола иметь определенное число открытых позиций, которые заполняются определенными элементами. Изначально валентность определялась лишь как свойство глагола, а сочетаемость была более широким понятием и включала в себя валентность. Одной из характерных черт теории валентности в работах Л. Теньера, а затем Ж. Фурке, Х. Бринкмана, И. Эрбена, В. Шмидта, П. Гербе, Л, Вайсгерберта и других зарубежных лингвистов следует считать ее объединение с вербоцентрической теорией предложения, согласно которой глагол (сказуемое) - абсолютно господствующий член предложения. «Главенство сказуемого подчеркивается тем, что именно оно является носителем предикативных категорий (времени, модальности и других) и выступает организующим узлом предложения: через глагол соотносятся другие члены предложения - подлежащее, дополнения, обстоятельства» . Для этого подхода характерно, что

валентность рассматривается только как свойство глагола;

валентность имеет количественный характер, с точки зрения числа «требуемых участников»;

качественная характеристика «соучастников», именуемая «дистрибуцией», касается их морфологических и семантических свойств, но не обусловлена их синтаксической ролью в предложении.

Однако через определенное время в зарубежной лингвистике наблюдаются изменения. Наблюдается стремление связать валентность (число «соучастников») со смыслом высказывания. Г. Хельбиг, исходя из этого, определяет валентность как «абстрактное отношение глагола к зависимым от него элементам».

Но вначале не было ясно, к какому уровню относить валентность, идет ли речь о валентности как о формальной или понятийной категории, категории выражения или содержания. Этот вопрос на первый взгляд связан с альтернативой: или валентность является формальным свойством и тем самым может рассматриваться по отношению к дистрибутивным синтаксическим фактам в каждом отдельном языке или же это свойство понятийного характера и как таковое универсально и является предметом логики отношений. В середине 60-х годов начала выявляться эта кажущаяся альтернатива, четко определились два различных варианта в интерпретации понятия валентности: с одной стороны оно стало рассматриваться как формальное явление уровня выражения, с другой стороны как явления понятийно-универсального характера. После того как обе интерпретации были первоначально противопоставлены друг другу, в конце концов в итоге дискуссий выявилась возможность и необходимость выделить различные уровни валентности, находящиеся в определенном взаимоотношении. Наиболее наглядно и логично их соотношение изложено в работе М. Д. Степановой и Г. Хельбига «Части речи и проблема валентности в немецком языке». В ней говорится, что если исходить из того, что между действительностью, мышлением и языком существует диалектическая связь, то явления внеязыковой реальности представляют собой объект мыслительного отражения и одновременно основу мотивации языковых структур. А то логические суждения в качестве отражения явлений действительности в мышлении представляют собой связующее звено между явлениями действительности и семантико-синтаксической структурой языка. Отражаемые в сознании явления действительности выражаются в виде структур высказывания, то есть как логические предикаты с одной или несколькими открытыми позициями. Наличие одного, двух или более аргументов к предикату зависит от его понятийного содержания.

Так как мы, в данном случае, имеем дело с мыслительными отношениями между логическими предикатами и аргументами, то можно говорить о логической валентности. «Логическая валентность имеет внеязыковой и универсальный характер и представляет собой отражение отношений между внеязыковыми явлениями» .

«Аргументы к определенным предикатам заполняются соответствующими переменными, принадлежащими к определенным семантическим классам (например: агенс, патиенс, адресат) - в этом случае перед нами семантическая валентность» . Семантическая валентность отражает тот факт, что глагол (как носитель валентности) требует определенных контекстных партнеров с определенными семантическими признаками и исключает других контекстных партнеров с иными семантическими признаками. Причем отбор осуществляется на основе совместимости или несовместимости признаков обоих контекстных партнеров, которые мотивированы явлениями действительности. Таким образом, семантическая валентность заключается в ограничении избирательности, регулируемой совместимостью контекстных партнеров.

Аргументы, которые определенным образом представлены морфолого-синтаксическими структурами (определенными членами предложения и частями речи в определенной форме), репрезентируют синтаксическую валентность. Синтаксическая валентность рассматривает облигаторное или факультативное заполнение открытых позиций, определяемых носителем валентности в каждом отдельном языке. Она регулирует тем самым заполнение имеющихся логико-семантических открытых позиций облигаторными или факультативными актантами и их синтаксико-морфологическую репрезентацию частями речи в определенных падежах или поверхностными членами предложения .

Таким образом, мы видим, что существует зависимость между синтаксической и семантической валентностью, а семантика глагола является основным фактором, определяющим число и синтаксическую функцию аргументов. Но то, что мы определяем, как синтаксическую валентность характеризует лишь формальную (структурную) сторону. Поэтому семантическую валентность мы должны рассматривать как содержание, а синтаксическую - как форму выражения семантической валентности.

Все сказанное можно резюмировать следующим образом:

логическая валентность - внеязыковое отношение между понятийными содержаниями

семантическая валентность выявляется на основе совместимости и сочетаемости семантических компонентов

синтаксическая валентность предусматривает облигаторную и факультативную заполняемость открытых позиций определенного числа и вида, различную в отдельных языках.

Однако нужно заметить, что семантическая валентность в значительной мере рассматривается с точки зрения логики отношений, то есть логики предикатов. Логические отношения также применяются и для описания семантических отношений. Поэтому семантическая и логическая валентности часто объединяются в один вид и можно говорить, таким образом, о логико-семантической валентности в целом. Следует отметить, что «логико-семантическая валентность, как пишет Хельбиг, предопределяет синтаксическую валентность но ни коем образом не устанавливает ее окончательно» .

Следует также отметить, что иногда говорят о различных типах валентности. Однако это утверждение не является верным, потому что это не отдельные явления, а различные стороны одного явления. Ведь глагол, обладающий валентностью, выступает как форма выражения семантического предиката. А семантический предикат определяет не только число аргументов, но и их семантическую функцию, и их роль в ситуации в целом, которая представлена этим семантическим предикатом.

Заключение

В данной курсовой работе были подробно рассмотрены основные проблемы категории валентности глагола в современном немецком языке, среди которых:

Определении принципов валентностной классификации глаголов;

Активная и пассивная валентность;

Семантическая, синтаксическая, логико-семантическая и логическая валентность;

Выделении семантических типов актантов, а также многие другие вопросы, являющиеся предметом исследований и споров ведущих отечественных и зарубежных лингвистов.

Так как наиболее полно понятие «валентность глагола» начало исследоваться лишь в XX в., хотя сам термин «валентность» не нашел своего широкого распространения в начале XX в (вместо него использовались такие термины как: односторонне-несамостоятельные, двусторонне-несамостоятельные и трехсторонне-несамостоятельные предикаты), то перед нами открываются границы для дальнейших исследований в этой области.

Так, например, одним из наиболее важных вопросов для разработки проблемы адвербиальной валентности временных форм глагола является вопрос по разграничению облигаторных и факультативных участников.

Список литературы

2. Кацнельсон, С. Д. О грамматической категории // Вестник ЛГУ. 1948. N 2

3. Левицкий, Ю. А. История лингвистических учений: Учеб. пособие/Ю.А. Левицкий, Н.В. Боронникова. -М.: Высш. школа, 2005.

4. Лингвистический энциклопедический словарь/ под ред. В.П. Ярцева. М., "Сов. энциклопедия", 1990. 686 стр. 150000 экз.

5. Степанова, М.Д. Теория валентности и валентный анализ (на материале современного немецкого языка). -М.: МГПИИЯ,1973. - 110 с.

6. Степанова, М.Д., Хельбиг Г. Части речи и проблема валентности в современном немецком языке: Учебное пособие для институтов и факультетов иностранных языков. - М.: Высшая школа, 1978.

7. Теньер, Л. Основы структурного синтаксиса. / Пер. с франц. Вступ. ст. и общ. ред. В. Г. Гака. М.: Прогресс, 1988. -- 656 с.

8. Brinkmann H. Die deutsche Sprache. Gestalt und Leistung. - Dьsseldorf, 1962.

9. Buhler K. Sprachtheorie. Jena, 1934

10. Erben G. „Abriв der deutschen Grammatik“ Berlin, 1964

11. Erben G. Abriв der deutschen Grammatik. Berlin, 1962

12. Glinz H. Die innere Form des Deutschen. - Bern und Mьnchen: Francke Verlag, 1961, S. 96 f.

13. Helbig G., Schenkel W. “Wцrterbuch zur Valenz und Distribution deutscher Verben“, VEB Bibliographisches Institut Leipzig 1973, S. 97

14. Helbig G., Schenkel W. Wцrterbuch zur Valenz und Distribution deutscher Verben. - Leipzig, 1975.

15. Kalepky T. Neuaufbau der Grammatik. Leipzig/Berlin, 1928, S. 74 f.

16. Nikula H. Valenz und Text // Deutsch als Fremdsprache, 5/1986, Leipzig, S. 263-268.

17. Porzig W. Das Wunder der Sprache. Bern und Munchen. 1962.

18. Sommerfeldt K. E., Schreiber H.Zui einem Wцrterbuch zur Valenz und Distribution der Substantive //Deutsch als Fremdsprache, 2/1975, Leipzig, S. 131 -175.

Подобные документы

    Исторический аспект проблемы в современной лингвистике, термины для выражения валентных характеристик глагола. Активная и пассивная, обязательная и факультативная валентность. Взаимопроникновение синтаксиса и семантики с точки зрения теории валентности.

    реферат , добавлен 21.04.2010

    Сущность эврисемии как особой лексико-семантической категории. Особенности функционирования широкозначных единиц языка. Семантическая структура, лексические и грамматические характеристики глагола немецкого языка "machen"; его фразеологические потенции.

    курсовая работа , добавлен 16.03.2014

    Понятие и общая характеристика валентности в современной лингвистике, специфические признаки и принципы ее трактовки в отечественных и зарубежных трудах. Общее валентное описание глаголов ощущения, их отличительные особенности и характерные свойства.

    курсовая работа , добавлен 30.04.2016

    Процесс языковой категоризации мыслительного содержания. Отношения между действием (состоянием) и субъектом действия (состояния), эксплицируемые на уровне функционирования словоформ. Функционально-семантическая категория персональности русского глагола.

    контрольная работа , добавлен 06.01.2011

    Трактовка валентности в отечественной и зарубежной лингвистике. Сравнительная частотность глаголов психического воздействия. Индивидуальная и категориальная синтаксическая валентность исследуемых глаголов upset, disturb, disappoint, impress, astonish.

    дипломная работа , добавлен 18.10.2011

    Грамматические категории английского глагола. Категория времени английского глагола. Специальные формы английского глагола. Времена глагола. Применение английских глаголов в определенном контексте. Технические отличия английского языка от русского.

    курсовая работа , добавлен 30.10.2008

    Рассмотрение английского, немецкого и русского языков; их происхождение и краткая характеристика принадлежности к языковым семьям. Понятие глагола как части речи. Общие и различные элементы глагола как грамматической категории в указанных языках.

    реферат , добавлен 03.12.2013

    Анализ функционирования семантической категории пола и способов его выражения в немецком языке. Изучение научной литературы по проблематике, употреблению слов, разнящихся по половому признаку. Особенности гендерной проблемы на примере лексических единиц.

    курсовая работа , добавлен 18.01.2010

    Валентность как лингвистическое понятие. Непереходные (S-V структура), переходные (S-V-O структура) и двухпереходные (S-V-Oi-Od структура) глаголы. Комплекс переходные глаголы (S-V-Od-Co структура). To be как глагол-связка (S-to be-C структура).

    курсовая работа , добавлен 03.12.2010

    Грамматические категории времени и вида в современном английском языке. Видо-временная форма английского глагола. Категориальная форма будущего времени. Сравнение видо-временных форм глагола и случаев их употребления в современном английском языке.

Модель управления семантические и синтаксическиеактанты лексемы и способы их . Понятие введено в теории «Смысл ↔ Текст» .

Акта́нт (фр. actant валентностьпредиката сирконстанту Л. Теньером

ВАЛЕНТНОСТЬ, способность слова сочетаться в тексте с другой языковой единицей, прежде всего с другим словом (ср. термин «валентность» в химии, служащий для описания способности химических элементов образовывать соединения той или иной структуры). Термин был введен в лингвистику Л.Теньером и А.В. де Гроотом и первоначально применялся только по отношению к глаголам. Например, глагол просить предполагает, что при нем могут быть указаны проситель (тот, кто просит), предмет просьбы (то, о чем или что просят) и адресат просьбы (тот, кого или у кого просят). Поэтому говорят, что глагол просить трехвалентен (кто, кого, о чем); ср.: герцог просил короля о милосердии . Множество валентностей глагола образует его валентную структуру . Валентности, как принято говорить, «заполняются»; заполнители валентностей слова называются его актантами . В принципе слово может быть валентно не только на другое слово, но и на словосочетание или даже предложение, ср.: просить помиловать всех родственников или просить , чтобы он помиловал всех родственников казненного .

Валентности обычно упорядочиваются по номерам: первой называется субъектная, второй – валентность прямого объекта, последующий порядок более свободен. Однако в случае, если «каноническая» первая или вторая валентность у слова отсутствует, ее номер переходит к валентности, следующей по порядку; так, у глагола смеяться первой будет валентность субъекта (кто смеется), а второй – валентность косвенного объекта, выражающего стимул к смеху (над кем/чем смеется).

Вначале, когда термин «валентность» только входил в лингвистическую терминологию, он применялся к описанию поверхностных, синтаксических связей глагола. В целом в мировой лингвистике, где термин «валентная структура» используется не очень широко (ср. конкурирующий термин «аргументная структура»), такое понимание в основном сохранилось до сих пор, однако в традиции Московской семантической школы понятие валентности получило значительное развитие.


Во-первых, в рамках этой теории считается, что обязательные связи, подобные глагольным, присущи и другим частям речи – в частности, прилагательным (ср. сердитый кто, на кого, за что: Вернулся Коля , сердитый на меня / за то , что я опоздал ) и существительным (сестра кого – Германа ). Во-вторых, ввиду того, что синтаксические связи, свойственные слову, могут быть и не обязательными (в особенности это характерно для глаголов, способных синтаксически подчинять разного рода факультативные обстоятельства – времени, места, причины и под., ср. вернулся вечером/с подругой/из-за плохой погоды и т.д.), было введено понятие факультативной валентности . В третьих, стало ясно, что синтаксические отношения слова определяются его семантикой. Слово, обладающее синтаксическими валентностями, всегда соотносится с ситуацией, имеющей некоторый набор обязательных участников; эти участники выражаются при слове поверхностно, заполняя синтаксические валентности – тем самым синтаксические валентности эксплицируют те семантические отношения, которые связывают имя ситуации и имена ее участников. Отсюда следует, что можно говорить не только о синтаксических , но и о семантических валентностях слова.

Семантические валентности соответствуют обязательным переменным в толковании слова. В свою очередь, эти переменные возникают в толковании как «наследники» семантических валентностей более простых предикатов, входящих в толкование. Ср. строитель ="тот, кто строит"; предикат строить двухвалентен ("кто строит что") – производное от него отпредикатное имя строитель само заполняет его первую, субъектную валентность и сохраняет объектную, ср. строить метро – строители метро. Процедура наследования семантических валентностей объясняет их природу, однако нюансы этой процедуры до сих пор не исследованы на сколько-нибудь представительном языковом материале. В частности, до сих пор не получили объяснения различия в поверхностном оформлении исходных и унаследованных семантических валентностей, ср. суд как производное отпредикатное имя от глагола судить , однако судить кого (*над кем ), но суд над кем (*кого ).

В отличие от синтаксических, семантические валентности оказываются семантически наполненными и различаются уже не просто по номерам, а по типу выражаемого смыслового отношения и, тем самым, представляются аналогом семантических ролей (см . ПАДЕЖ) . В то же время число семантических ролей варьируется в пределах десятка – тогда как в ставшей классической книге Ю.Д.Апресяна книге Лексическая семантика различается 25 типов семантических валентностей, среди которых валентности субъекта (поезд движется ), контрагента (защищаться от спаниеля ), реципиента (давать детям ), адресата (информировать президента ), результата (превращаться в воду ), периода (отпуск на два месяца ), количества (больше на метр ) и др. Подобный список может содержать и более дробную классификацию типов валентностей – степень дробности в данном случае ограничена следующим условием: близкие по смыслу валентности считаются различными, если они встречаются в составе валентной структуры одного слова. Таковы, например, валентность инструмента и средства (писать гусиным пером черной тушью ), контрагента и посредника (покупать у фирмы через агента ) и др.

Теоретически все типы валентностей могли бы встретиться при одной лексеме – ведь число валентностей при слове, в принципе, не ограничено. Одну валентность имеет, например, прилагательное красивый , требующее указать лишь носителя признака(кто красивый). Между тем среднее число валентностей слова – скорее 3–4, ср. выше глагол просить ,а также резать (кто, что, чем, на чем), сердитый (кто, на кого, за что) и др. «Многовалентным» считается шестиместный глагол командировать (кто, кого, откуда, куда, с какой целью, на какой срок) и другие глаголы каузации перемещения, ср. отвозить (кто, кого/что, на чем, откуда, куда, по какому маршруту, зачем), однако число выделяемых при них обязательных семантических валентностей не превышает 7. При этом поверхностно при данном слове и эти семь вовсе не обязательно должны быть выражены все сразу. А именно, семантическая валентность может оставаться невыраженной по следующим причинам. Во-первых, она может заполняться анафорически, ср. – Откуда дровишки ? – Из лесу , вестимо: отец , слышишь , рубит , а я отвожу , где валентность начальной точки (из лесу ) и валентность объекта (дровишки ) глагола отвозить выражены в предыдущем предложении, а валентность транспорта – еще раньше (гляжу , поднимается медленно в гору лошадка , везущая хворосту воз ). Во-вторых, валентность может быть заполнена дейктически – такова валентность конечного пункта в только что приведенном примере, понимаемом как "отвожу домой", т.е. "в то место, где мыслит себя говорящий". В-третьих, валентность может быть не выражена как несущественная в данной ситуации, ср.: он отвез ребенка в школу , где транспорт подразумевается, но не выражен именно как несущественный для говорящего. Наконец, валентность может быть раз и навсегда заполнена в самом толковании, и поэтому не выражаться поверхностно (в таких случаях говорят о фиксированном, или инкорпорированном актанте, – подробнее см . АКТАНТ), ср. глагол взять (взял из сейфа деньги ), который подразумевает, что деньги оказались в руках у того, кто их взял.

Отсюда следует, что связь между семантическими и синтаксическими валентностями не означает их обязательного взаимно-однозначного соответствия: синтаксических валентностей у слова, как только что было показано, может быть меньше, чем семантических. Однако их может оказаться и больше – за счет эффекта, который принято называть расщеплением валентности .

При таком расщеплении глагол получает дополнительную синтаксическую валентность, которая соответствует семантической валентности одного из его актантов. Таким образом, валентность на этот актант как бы расщепляется на две, одна из которых ожидаема для данного глагола, а вторая – «лишняя». Например, слово чесать имеет объектную валентность, которая обычно заполняется именами частей тела, ср. чесать ухо/спину , которым, в свою очередь, свойственна валентность на «владельца» части тела – человека или животного. В результате расщепления чесать получает не только прямой объект, но и косвенный в дательном падеже, выражающий владельца, затронутого действием (чесал коту ухо , ср. также другое распределение синтаксических связей при данном расщеплении: чесал кота за ухом ). Примеры других глаголов, допускающих расщепление валентности: гладить ребенка по щеке гладить щеку ребенка ; сравнивать новую и старую машину по мощности сравнивать мощность новой и старой машины ; глядеть ей в глаза глядеть в ее глаза ; проверять семена на всхожесть проверять всхожесть семян .

В некотором смысле противоположно расщеплению синкретичное выражение валентностей: в этом случае одна форма совмещает в себе выражение двух семантических отношений. Например, транспорт при глаголе ехать (ехать на машине ) совмещает место и средство перемещения, а предложное сочетание о полотенце при глаголе вытирать совмещает объект и инструмент.

Таким образом, синтаксическая валентная структура не является простым отражением семантической. В подтверждение этому рассматривают также адъективные сочетания типа спелый персик , в которых предикатным словом является прилагательное – оно имеет семантическую валентность на носителя признака, и эта валентность заполняется существительным (персик ). Но синтаксически, наоборот, прилагательное подчинено существительному. Тем самым получается, что в подобных случаях синтаксические отношения никак не связаны с глубинными – семантическими. Чтобы разрешить это противоречие, можно ввести противопоставление активной и пассивной валентностей. Активная валентность – это валентность подчиняющего слова. Все, что говорилось до сих пор о свойствах валентностей, касалось именно активных валентностей, т.к. по умолчанию под валентностями понимаются как раз связи подчиняющего слова. В то же время связь подчиненного слова с подчиняющим тоже можно назвать валентностью – только пассивной. Тогда при описании адъективных сочетаний сохраняется определенная преемственность между синтаксической и семантической валентной структурой: на семантическом уровне спелый имеет активную валентность, а на синтаксическом – сохраняет ее, но как пассивную. (Другой способ «выровнять» синтаксическое и семантическое представление в этой зоне состоит в том, чтобы вместо понятия «синтаксическая валентность» использовать введенное И.М.Богуславским синтаксическое понятие сферы действия ,включающее всякий фрагмент синтаксического представления, который заполняет семантическую валентность.)

Модель управления - схема, наглядно отражающая семантические и синтаксическиеактанты лексемы и способы их морфосинтаксического оформления . Понятие введено в теории «Смысл ↔ Текст» .

Акта́нт (фр. actant - «действующий») в лингвистике - активный, значимый участник ситуации, речевая конструкция, заполняющая семантическую или синтаксическую валентностьпредиката . Актант, как правило, обязательно сопровождает предикат; его опущение возможно только в ограниченных случаях и подчиняется специальным правилам. Противопоставлен сирконстанту как необязательному участнику ситуации. Термин введён в обиход французским лингвистом Л. Теньером в 1930-50-х гг. для уточнения традиционных понятий «дополнение» и «обстоятельство».

Семанти́ческая роль имени при предикате - в языкознании: часть семантики предиката, отражающая общие свойства аргумента предиката - участника называемой предикатом ситуации . Описание в терминах семантических ролей отражает сходства моделей управления различных предикатных слов.

Количество и состав семантических ролей, выделяемых при описании языка, могут существенно различаться в зависимости от задач описания и степени его детализации. Однако существует ряд ролей, обыкновенно включаемых лингвистами в универсальный для языков мира набор :

§ агенс - одушевлённый инициатор и контролёр действия;

§ пациенс - участник, претерпевающий существенные изменения;

§ бенефактив - участник, чьи интересы затронуты в процессе осуществления ситуации (получает пользу или вред);

§ экспериенцер - носитель чувств и восприятий;

§ стимул - источник восприятий;

§ инструмент осуществления действия;

§ адресат - получатель сообщения (может объединяться с бенефактивом);

§ источник - исходный пункт движения;

§ цель - конечный пункт движения.